Политика

Зачем США нужен СВДП или политический смысл дипломатических тупиков

Оценка ситуации.

СВПД (Совместный всеобъемлющий план действий) – это политическое соглашение между Ираном и пятью государствами, постоянными членами Совета Безопасности ООН: США, Россией, Китаем, Великобританией и Францией при участии Германии, называемое ещё обычно «сделка 5+1». Заключена министрами иностранных дел подписавших документ государств в Лозанне в апреле 2015 года.

Новости СМИ2

Цель – ограничить ядерную программу Ирана и не допустить до появления у него ядерного оружия.

Переговоры между участниками сделки велись 10 лет до момента подписания договора. Мирное использование атомных электростанций разрешено Ирану в обмен на отказ от разработки ядерного оружия. В этом случае с него снимались санкции, наложенные на него ранее США, ЕС и Совбезом ООН. Всего на Иран наложено 1733 санкции – самый высокий санкционный уровень в мире.

На государственные органы и учреждения Ирана наложено 939 санкций, на банки и дочерние компании - 140, на физических лиц - 394, на авиакомпании - 195, на судовые компании – 205. Запрещены поставки в Иран военной продукции, касающейся технологий обогащения урана и ракетостроения, закупки иранской нефти и продукции нефтегазовой отрасли, инвестиции в иранскую нефтехимическую промышленность. К контролю за состоянием в атомной отрасли Ирана привлечено МАГАТЭ, однако Иран создаёт препятствия для его работы.

ООН приняла против Ирана 5 резолюций, на уровне стран санкции многократно принимали США, один раз ЕС, объединённые санкции приняли Канада, Австралия, Южная Корея и Япония. За 42 года их применения (с 1979 года) санкции применялись как средство политического давления на Иран. Они постоянно изменялись – какие-то отменялись, другие вводились, но никогда не снимались полностью.

Сама по себе ядерная программа Ирана никогда не называлась достаточным основанием для американских санкций. Это было бы слишком одиозно. США по своему обычаю выдвигают против Ирана пакет из трёх обвинений: поддержка терроризма, права человека и развитие ракетно-ядерной программы. Всего санкции нанесли ущерб экономике Ирана в триллионы долларов.

Тем не менее, Иран несмотря ни на какие потери упорно стремится к обладанию ядерным оружием. Его ядерная программа, начатая ещё во времена шахского режима, продолжается и представляет собой целую отрасль, включающую прикрытые средствами ПВО предприятия по добыче, переработке и обогащению урана, исследовательские институты, опытные реакторы и АЭС в Бушере.

США, ФРГ и Франция на начальном этапе помогали Ирану создавать ядерные технологии топливного цикла, но стремились не допустить их развития в производство оружейного плутония. Ирану была навязана программа производства только низкообогащённого урана. Лимит обогащения предусматривался в 3,27%. Сейчас под давлением США Иран объявил о желании обогащать уран до 20%, однако не сказал, когда намерен это сделать.

В 2017 году администрация Трампа ввела против Ирана новые санкции, а в 2018 объявила о выходе США из «иранской сделки». Причина – разработка Ираном ядерной программы в обход санкций. Белый дом считал СВПД устаревшим и требовал нового договора, более жёстко ограничивающего Иран.

Однако Байден, придя к власти, объявил о готовности вернуться к СВПД, что во многом было вызвано определённым давлением Германии и Франции, являвшимися основными покупателями иранской нефти. Испорченные Трампом отношения с главными европейскими союзниками Байден решал в том числе и уступками по иранской сделке.

Выход США из СВПД и последующий возврат к ней под давлением европейских союзников дал понять Ирану слабость американской позиции. Совершенно ясно, что обладание ядерным оружием является для Ирана главной национальной задачей. Иран понимает, что для достижения этой цели ему придётся заплатить цену, ибо никто из ядерных стран не желает появления в лице Ирана нового члена ядерного клуба, и потому противодействие будет оказано жёсткое и длительное. Однако Иран считает, что тут цель оправдывает средства и торг неуместен.

Уступки Ирана носят манипулятивный характер и призваны ослабить давление здесь и сейчас с последующей адаптацией к ограничениям и нахождением путей их обхода. Это Ирану всегда удавалось. И потому в принципе реакция администрации Трампа была обоснованной.

Но Иран умело играл на конфликте интересов США и Германии с Францией, стремившихся сохранить более дешёвые иранские нефтяные поставки. Иран понимал, что лидеры ЕС раздражены стремлением США, используя иранскую проблему, ударить по их экономическим интересам и предотвратить усиление их суверенитета.

Когда Трамп исчерпал средства давления на главных союзников и поставил их перед необходимостью углубления связей с Китаем и Россией, Байден решил исправить ситуацию, но попал в переговорную ловушку. Иран уловил высокую точку нужды США в успехе на переговорах по СВПД и немедленно взвинтил цену согласия до неприемлемых условий.

Сейчас Иран считает, что США не сторона сделки по СВПД и потому не имеют права что-то требовать от Ирана. Сначала они должны вернуться в сделку. Но принять их Иран готов лишь на определённых условиях. Он требует от США, по сути, полной потери лица, выдвигая три условия: признание вины за срыв сделки, снятие всех санкций единовременно и обещание никогда в будущем из соглашения не выходить. Для США этот ультиматум нарочито неприемлем. Это пощёчина Байдену и его администрации. Ясно, что ультиматум будет отвернут.

Однако Иран усиливает свою позицию – в начале 2021 года он ограничивает инспекции МАГАТЭ и объявляет о готовности начать обогащение урана до уровня в 60%. Иран понимает, что приближается к статусу порогового государства, и после перехода этого порога разговаривать с ним будут уже совершено иначе – все будут поставлены перед фактом, как это произошло с КНДР. С ядерным государством языком ультиматумов не разговаривают.

США со своей стороны требуют от Ирана начала уступок, и лишь после них они будут готовы поэтапно снижать санкции. В переговорах обозначился отчётливый тупик, выхода из которого не существует из-за способности каждой стороны наращивать силовое плечо и применять новые переговорные козыри.

Постановка проблемы.

В данный момент переговорные стратегии по СВПД характеризуются тем, что стороны ведут ожесточённую борьбу на выгодную позицию накануне начала переговоров. Козырем является сам факт вступления в переговоры. Тот, кто заставит противника сесть за переговорный стол по своей повестке и, по сути, на своих условиях, покажет доминирование. Модель переговоров – силовая, с применением манипулятивных элементов. Причём, силовая часть преобладает, а потому, по сути, переговоры невозможны, так как обмен ультиматумами переговорами не является.

Иран применяет манипуляцию по времени и по статусу. Он использует факт отсутствия США в переговорах и работу через посредников. Иран объявляет о готовности вернуться на переговорную площадку в Вене через несколько недель. Для США это слишком долго. Предварительные условия Ирана для США унизительны. Ни время, ни статус США не устраивают, и они борются за их изменение. Иран уже выиграл темп в дебюте. Условия Ираном объявлены, и идёт торг с помощью посредников о сроках.

При этом, так как переговоры многосторонние, Иран попадает в невыгодную переговорную ситуацию, когда он один против блока из шести стран. Коалиция между ними зыбкая и ситуативная, по множеству других вопросов все её участники конфликтуют. Иран легко использует это для обхода переговорной ловушки: он объявляет о том, что будет договариваться с каждой стороной пятёрки отдельно, один на один. Коллективной встречи, где Ирану будут выкручивать руки впятером, он не допустит.

Это позволит Ирану ещё больше затягивать время и форсировать работы по атомному проекту. Возобновить диалог без указания даты его начала – это далеко не оформление сделки. Двусторонние же переговоры с каждым участником позволят и вовсе достигнуть большей части поставленных целей – речь наверняка пойдёт о компромиссе, где в обмен на примирение с ядерным статусом Ирана будут обсуждаться интересующие каждую сторону гарантии по целому спектру международных проблем.

Иран рассчитывает на определённое понимание со стороны России и Китая в вопросе его безопасности и роли в международных делах. Статус Ирана уже сейчас по большей части определяется его силовым потенциалом. Участие Ирана в делах на Ближнем Востоке важно, прежде всего, для России и в значительной степени для Китая.

В Закавказье Иран сдерживает Турцию, а в Сирии помогает уничтожить ИГ (запрещено в России) и несёт основную нагрузку потерь в личном составе. Армия Ирана составляет 873 тыс. чел. Расходы на оборону 13 194 млн. долл. или 2,7% от ВВП, что ставит Иран по этому показателю на 4 место среди государств Африки и Ближнего Востока. Основными поставщиками вооружений и партнёрами Ирана в сфере безопасности являются Китай, Россия и Сирия.

В связях с Ираном по-прежнему заинтересованы Германия и Франция. Их стремление к укреплению суверенитета и выхода из-под зонтика США при определённом развитии ситуации может привести к формированию оси Берлин-Париж-Пекин-Москва-Тегеран. И возникнуть эта ситуация может уже к 2025 году, когда конфликт между Китаем и США по поводу Тайваня получит своё разрешение в пользу Китая, для чего существуют все шансы.

Основой этой оси будут Пекин и Москва, а её ключевыми звеньями Берлин с Парижем и Тегеран. Именно Берлин и Париж могут поддержать Пекин в развитии его технологической базы производства микрочипов. Москва обеспечит военную и логистическую поддержку «Поясу и пути», а Тегеран со своей стороны поможет логистикой и военной силой.

Для Китая это будет особенно важно, так как в случае гибридного (с применением прокси-сил) присоединения Тайваня возникнет ось Дели-Токио-Вашингтон-Лондон. И направлена она будет против оси Берлин-Париж-Пекин-Москва-Тегеран. Это понимают во всех мировых столицах, и потому Тегеран рассчитывает на сделку не столько с США, сколько с Пекином и Москвой. Понимая, что в этом случае у Берлина и Парижа будет больше причин поддержать Иран и также прийти к компромиссу.

Всё сказанное вовсе не означает, что для России и Китая приемлемо превращение Ирана в ядерную державу. Даже при всём понимании ограниченности возможностей Запада остановить иранскую ядерную программу, Россия и Китай хотели бы затянуть как можно дольше наступление этого момента. И за это время добиться максимальных выгод от Ирана, ЕС и США.

Однако учитывая темпы динамики ситуации вокруг СВПД и ядерной программы Ирана иллюзий по поводу её возможности оставить продвижение Ирана к ядерному статусу ни у кого нет. Не только США и Европа, но и Россия с Китаем никогда не будут для Ирана полноценными союзниками, как и он для них. Ни идеологически, ни геополитически интересы Ирана, России и Китая не тождественны и такими никогда не будут.

Так или иначе фактор Ирана уже стал важной константой мировой политики, и повернуть процесс вспять невозможно. Слишком много стран заинтересованы в том, чтобы Иран сохранял субъектность и договороспособность.

Иран понимает, что идёт борьба не только с ним, но и за него. Это даёт ему простор для манёвров и отменяет заинтересованность в сделке по СВПД. То, что делает Иран в этом отношении, является неприкрытым торпедированием переговоров, которые Ирану нужны как ширма для выигрыша времени. Именно этого времени США стараются Ирану не дать, заставляя как можно скорее вернуться в сделку.

Именно поэтому Госдепартамент США через руководителя пресс-службы Неда Прайса заявил о том, что ядерная программа Ирана является самой неотложной проблемой на Ближнем Востоке.

«Нашей первоочередной задачей является определить, сможем ли мы договориться о взаимном возвращении к соблюдению СВПД не в качестве средства спасения СВПД, а в качестве средства обеспечения того, чтобы Иран вновь был на постоянной и проверяемой основе лишен возможности заполучить ядерное оружие. Мы сосредоточены на этом как на нашем первом шаге», – заявил Нед Прайс, и в этом факте смысла намного больше, чем в словах пресс-секретаря.

То, что это заявление сделал не Байден и даже не Блинкен, а пресс-секретарь Госдепа, говорит о том, что ресурсов для продавливания Ирана в сторону выхода из переговорного тупика у США нет, а точка нужды самая высокая из всех участников. То есть это самая слабая позиция, чреватая неизбежным поражением. И никто из высшего руководства в администрации США ассоциировать себя с ней не хочет, а заявить позицию надо. Поэтому это делает мелкий чиновник Госдепа, ответственный за связи с прессой.

Но кроме иерархического уровня американского оратора есть ещё и его текст. США сосредоточены на определении своих возможностей как на первом шаге. В то время как Иран уже на финальном участке пути, и США подставились тем, что сначала ушли, не дожав Иран, а потом захотели вернуться, также не принудив его к подчинению. То есть США не уверены и не знают реально своего ресурса, а потому не могут определить зону возможного соглашения.

У России и Китая здесь возникает проблема балансирования своих интересов друг с другом и с интересами всех прочих участников. Любой исход переговоров приводит к усилению кого-то из них, и для России важно, чтобы её усиление было максимальным, а усиление прочих минимальным. К этому же стремятся и все остальные члены шестёрки.

В какой точке векторы приложения сил сойдутся, определить сейчас невозможно, и самое главное, сложно сказать, какой лимит времени можно отпустить для Ирана с точки зрения интересов России и Китая, понимая, что для Ирана этот лимит желательно максимален, а для США минимален.

Выводы.

1. В настоящий момент договор СВПД предельно нужен США и абсолютно не нужен Ирану. США ищут возможности вернуться в переговорный процесс, а Иран – не допустить их возращения.

2. Иран откровенно тянет время и рассчитывает перевернуть ситуацию в ходе двусторонних переговоров с каждым членом переговорной шестёрки.

3. США и Великобритания стремятся не допустить двусторонних переговоров с Ираном и стараются обязать Германию и Францию не соглашаться с его требованиями. Двусторонние переговоры внутри шестёрки обнуляют роль США как лидера переговорного альянса и наносят удар по Великобритании.

4. Перспектива обретения Ираном ядерного оружия есть вопрос времени, и каково это время, определить сейчас не может никто. Именно поэтому Байден отказывается комментировать вопросы о сроках переговоров по СВПД, уклончиво говоря: «Всему своё время». Провала переговорной миссии Байдену республиканцы не простят и обвинят в развале сильной позиции, достигнутой Трампом. Это может стоить демократам победы на президентских выборах в 2024 году.

5. Иран, став ядерным государством, расколет единство Запада и вызовет ползучий процесс перетока политического ресурса на свою сторону. Многие ныне нейтральные государства региона станут выстраиваться под его политику. Ослабнут позиции королевства СА, ОАЭ, Кувейта, возрастёт авантюрность США в регионе. Израиль утратит эксклюзивность, и США не смогут обеспечить ему прежний статус. Существенно снизятся возможности Турции, что ударит по планам Великобритании.

6. В переговорах с ЕС, Россией и Китаем позиция Ирана ужесточится, его требования возрастут. В силу неотвратимости такого процесса для ЕС, Китая и России важным вопросом является то, в какой степени им сейчас следует занимать позицию против иранской ядерной программы.

Важно не испортить отношения тогда, когда придётся говорить о компромиссах с Ираном в его новом ядерном статусе. И прежде всего это будет касаться форматов соглашений по безопасности в регионе Ближнего Востока и Персидского (Арабского с точки зрения арабов) залива. Понятно, что эти соглашения будут заключаться без определяющей роли США.

7. В любом случае ядерный статус Ирана остаётся гипотетическим и неясным по времени возникновения. Однако уже сейчас переговоры с Ираном ведутся с учётом этой перспективы, что используется Ираном как сильная позиция.

8. Санкции создают нагрузку на экономику Ирана в его войне в Сирии. Это ещё одна из причин заинтересованности США в санкционном давлении на Иран.

9. Для России и Франции выгодно обязать Иран каждые полгода подтверждать свой мандат в Совете Безопасности ООН. Это значит, что каждые полгода Иран должен согласовывать свою позицию с каждым членом шестёрки. Это рычаг влияния на Иран, которого тот стремится избежать, а члены шестёрки – не дать ему это сделать.